Но телепатия, данная Николасу, была не только даром, но и проклятием.
– Вы можете нам помочь? – раздался женский голос.
Прошу вас! Скажите, что можете! А это уже он уловил внутренним слухом и вдруг почувствовал себя совершенно голым – словно эта женщина способна была проникнуть взором через ткань его плаща и увидеть таящиеся в кармане шприцы.
Николас почувствовал к ней симпатию. Уверенная, смелая женщина. Он вышел из тени и подошел поближе.
– Почему вы думаете, что я способен помочь? – спросил он.
– Вы не заражены.
Я же вижу, что вы не такой, как все…
Несколько мгновений Николас обдумывал сказанное. Дождь усиливался.
– Отчего вы так думаете? – спросил он.
– Это видно по вашим глазам.
Пожалуйста, помогите нам. Я все отдам, чтобы спасти его!
Николас склонился к женщине и задал совершенно невозможный вопрос:
– И вы готовы пожертвовать ради него своей жизнью?
Ни секунды не колеблясь, женщина ответила:
– Да.
Это многое меняло. Сегодня он совершит нечто, что не было запланировано.
Нечто, чего он никогда раньше не делал.
Он спасет несчастного умирающего. Но он также сделает инъекцию его бесстрашной спутнице и, забрав их обоих с собой, станет внимательно изучать.
Один пациент инфицированный, один – нет. И оба получат один и тот же вариант вакцины.
– Я все отдам за то, чтобы спасти его, – шептала женщина, уже уставшая плакать. Пожалуйста! – Просто скажите, что я должна сделать.
Николас сжимал в ладони спрятавшиеся в кармане шприцы.
– Я попрошу вас о полном и безоговорочном молчании. Не только сейчас, но и после того, как мы оставим эти стены, во все последующие дни. Что бы ни случилось.
– Даю слово, – отозвалась женщина с явной надеждой в голосе. – Вы можете его спасти?
– Я могу попробовать. Но я должен буду ввести вакцину и вам – на тот случай, что вы заражены, но не демонстрируете обычную симптоматику.
Николас не собирался говорить женщине о том, какие изменения наступят в ее ДНК. Пусть думает, что способности, которые она, быть может, обретет, возникнут у нее естественным путем.
– Конечно! Я готова на все. Вы посланы нам Богом. Спасибо вам!
– Бог существует в трех ипостасях. Скоро вы узнаете.
Николас осторожно потрогал ее локоть на сгибе, чтобы найти вену. Интересно, как вакцина подействует на ее индивидуальную ДНК?
– Вам предстоит отправиться со мной в Нью-Петербург, – произнес он. – Вы будете находиться под моим наблюдением.
– Это на Аляске? Далековато от Колорадо.
– Да, на Аляске.
Николас ввел иглу и принялся не спеша вводить вакцину. Торопиться не нужно!
– Полетим на берге. Там не так уж и плохо.
Он улыбнулся, увидев, как напряжение оставляет женщину, и болезненная гримаса сползает с ее лица. Закончив с уколом, Николас проговорил:
– Сейчас я введу вакцину ему, а вы молчите! Ни звука, ни крика! Если ослушаетесь, мне придется…
– Конечно! – кивнула женщина.
Николас склонился над лежащим шизом и принялся вводить ему под кожу иголку. Это было непросто – кожа была толстой и не поддавалась. Пришлось хорошенько надавить.
– Как вас зовут? – спросила женщина.
– Николас.
– Спасибо, Николас! Я буду вечной вашей должницей. Мое имя…
– Это не имеет значения.
Он встал с влажной земли и сунул отработавшие свое шприцы в карман. КЛИК – КЛАК… КЛИК – КЛАК…
– Отныне, – сказал он, – вас будут звать Александрой, а его – Михаилом.
Часть первая. Естественный отбор
Я не знаю, что ждет нас, когда мы перейдем Черту. Не исключено, что я «встречусь со своим Создателем», как сказал кто-то из наших в Глэйде. А может, я наконец встречусь с самим собой… Вспомню все, обрету свое настоящее имя, встречу свое истинное Я. Может быть, перед самым концом моя разбитая вдребезги жизнь вновь станет единым целым?
И обретет смысл?
Или не обретет.
А может, будет и то, и другое?
Книга Ньюта
Глава первая. Медленно, но верно…
1
Айзек
Глядя на языки пламени, танцующие над ночным костром, на друзей, кружком сгрудившихся возле огня, Айзек думал: а ведь все выглядит так, словно мы и не уезжали с острова! Кончился пир, и мы собрались, чтобы погреться и помолчать. Но, увы, все совсем иначе! Все изменилось. Особенно это видно по Джеки: глаза ее словно потухли после исчезновения Лейси и Карсона. А может, после того, как она собственными руками прикончила лысого полушиза. С каждой новой милей, отделявшей Айзека и его друзей от сломанного горехода и от Лейси с Карсоном, Джеки, казалось, тоже уходила все дальше и дальше.
Девушка молчала по поводу того, что произошло за эти недели, и Айзек ее отлично понимал. Он ведь тоже никому не рассказывал о том, как потерял родных, – разговор об утрате делает ее реальной, гораздо более реальной, чем та пустота, что возникает на месте ушедших. Айзек то улыбался, то хмурился, глядя на Джеки, – единственный способ, которым, как он знал, он способен выразить ей свое сочувствие и поддержать. Пусть она знает, что он разделяет ее горе и скорбь. Ведь Айзек переживал не только горечь утраты, но и то, что старина Фрайпан называл виной выжившего – спасшийся чувствует себя виноватым в смерти тех, кому выжить, увы, не удалось. Джеки улыбалась и хмурилась в ответ.
– Эй! – воскликнул Доминик. – Никто не хочет услышать, как лает паук, нажравшийся гороха?
И не успела Миоко вытолкать его за пределы круга, как он дважды раскатисто пукнул. С тех пор как они покинули берг, газы, бродившие в пузе Доминика, были самым страшным оружием, с которым сталкивалась группа. Триш бросила на нарушителя тишины свирепый взгляд – он ведь преступил твердое правило, которому она следовала: никогда не делать этого у открытого огня!
– Ты нас как-нибудь всех подожжешь! – проговорила она, закатив глаза. Придвинувшись к Садине, она взяла ее за руку, и девушки переплелись пальцами. С тех пор как Садина и Айзек пережили похищение, Триш старалась держаться к подруге как можно ближе, и Айзек ее отлично понимал! Он был благодарен группе за то, что не чувствовал себя одиноким, хотя и опасался, что внезапно налетевший порыв ветра в любое мгновение может разметать их в разные стороны. Может быть, это оттого, что он предпочитал спать на свежем воздухе – так, словно они скрываются от преследователей и должны постоянно быть начеку.
– Спасибо за вкусный обед, старина! – сказал Айзек, собрав выдолбленные из дерева подобия тарелок; их еще предстояло помыть. Он редко видел Фрайпана таким счастливым: наконец, оказавшись в горах, он смог вдосталь поупражняться в кулинарии, готовя пойманных кроликов для компании своих молодых друзей. И преклонные годы ничуть ему не мешали.
– А тушеное мясо, – сказал, вытянувшись на траве, Минхо, – ты готовишь даже лучше, чем Рокси, что вообще невозможно!
– Это оттого, что он добавляет в мясо какую-то травку, что растет в горах, – кивнула сама Рокси, помогая Айзеку с посудой.
– Да это же розмарин, – отозвался Фрайпан, подвинувшись поближе к огню. – Я уж думал, я про него забыл. Однако – нет!
Рокси приняла от Айзека посуду и, сложив ее стопкой, сказала:
– С утра первым делом схожу в лес, посмотрю, что еще там можно найти.
– Я с тобой! – подхватила Оранж. – Может быть, поохотимся на белок.
Сидя у огня, она пыталась освободиться от колючек, которые застряли у нее в волосах во время утренней охоты.
– Такие крохотули, а колются, – морщась, говорила она.
И действительно, все живые организмы: сорняки, виноградная лоза, кусты, – все они были вооружены, все имели оружие для защиты от непрошеных гостей. Дома, на острове, все было не так; там опасность таили в себе вода, скалы, медузы, да еще погода. Здесь же опасность подстерегала на каждом шагу, смотрела из-за каждого угла. Айзек каждый день узнавал о чем-либо, чего следовало бояться. И это все – в дополнение к шизам и машинам-убийцам.
